Наталья Резанова - Открытый путь [сборник]

— Вернее, это мы его нашли, — сказал Оливер. — Случайно. — И добавил: — Дурных приятелей ты себе выбираешь, Вальтарий.

Тот не стал спорить.

— Не везет. Поэтому я от него и откололся. У него, у Козодоя, мозги стали совсем набекрень.

— В тебе я тоже, когда ты о сокровищах Открывателей твердил, особого здравомыслия не заметил.

— Во мне? Я просто чудо как здравомыслящ по сравнению с Козодоем… был. Заметьте себе, сам я никого не грабил и не убивал, у меня голова работает. А Клод — так его звали, Козодой — это, ясное дело, прозвище, орал он, как озлится, как птица козодой… стал потихоньку звереть, и куда-то не в ту сторону. (Оливер не понял, в какую сторону положено звереть, но от замечаний воздержался.) И когда он подался по вашей наводке, я решил тихо с ним попрощаться. Но ни на Север, ни в Тримейн ехать было нельзя — все дороги были перекрыты. Подался я с беженцами в Скель, на кой-какие старые связи понадеялся, а тут пошла сплошная непруха, сам видишь…

— Да… — Оливер вспомнил обстоятельства их расставания и свой давний разговор с Селией, — ты еще нас в Файт к кастеляну зазывал… он ваш был?

— Наш, — безразлично ответил Вальтарий. — Он должен был ворота Козодою открыть. Они… мы… там отсидеться собирались. Но не успели. Солдаты — ну, те, что в Кулхайме, — замок раньше заняли.

— Какие, однако, знатные развлечения творились на свете, пока мы болтались в Кархиддине.

Глаза Вальтария округлились.

— Вы были в Кархиддине?

— Ну, были, — неохотно признал Оливер.

— Это же проклятое место!

— Точно, — сказала Селия. — Одно из многих. Это были первые ее слова за все время. Вальтарий покосился на нее, будто что-то обдумывая. Потом изрек:

— В том-то все и дело… Ты вот меня корил за приверженность мою к сокровищам Открывателей. Капитан тоже говорит, что их там нет совсем, хотя что он, по морям плавая, про это может знать? Однако ж Козодою не это было нужно. А когда я понял, что ему нужно, тут я и подумал — все, пора пятки мазать салом.

— Выходит, не сокровища?

— Ну! Деньги, золото, драгоценности — не важно, есть они там или нет, это все одно ясно и понятно. Но ты — прости, не знаю, как тебя взаправду зовут, — правду молвишь. Проклятых мест немало. Вот их-то Клоду и было надобно. И не просто злое место, а Пустую Чашу хотел он найти. Ты, малый, такой умный — слышал, что это такое?

— Отчего бы не слышать? Место одного из прорывов Темного Воинства. — Оливер не хотел распространяться в подробностях о том, что ему известно.

— Нет. — Вальтарий прицельно плюнул на палубу, скорее из суеверия, чем неопрятности. — Не «одно место». А то самое место, где, как говорят, Темное Воинство было изгнано из нашего мира.

— Предположим, и это я слышал, и что? — осторожно заметил Оливер.

— Никто этого места не видел, но говорят, что это такой провал в вершине горы, большой и круглый, как бы чаша. Отсюда и название, отсюда они и вырвались, и ушли во врата. Сказывают, там никогда не бывает ни дождя, ни ветра, ни снега. Врата закрыты.

— Пещера, ведущая в небо, — сказала Селия.

— Что?

— Это северяне говорили «Врата». Карнионцы называли по-другому.

— Никогда не слыхал. Но верю. Еще песня есть про это… — Он затянул дребезжащим тенором:

Внутри этой чаши

Всегда пустота.

А на дне ее

Лежат два меча…

Несмотря на то что Вальтарий невероятно фальшивил, Оливер узнал песню, обрывок которой слышал в Фораннане.

И на каменной крошке

Видна цепочка следов,

Что, упершись в гладкую стену,

Обрываясь, назад не ведут…

— Понимаешь, — горячась, продолжал Вальтарий, — раз это врата… или пещера, ведущая в небо… не важно… значит, можно пройти. А вот эти два меча, которые оставлены в Чаше, похоже, и есть ключи, способные открыть врата. Во всяком случае, Клод был в этом уверен, хотя в песне об этом нигде не говорится.

— А ты помнишь, — с внезапным холодом спросила Селия, — как кончается эта песня?

— Еще бы не помнить. — Вальтарий поежился.

Путник, если дорога твоя

Приведет тебя к каменной чаше,

Не трогай эти мечи.

Пусть твоя алчность умрет.

Да покоятся в мире.

Эти слова он не пропел, а четко произнес. Не дождавшись ответа, продолжил:

— Но Клода как раз это и убеждало. Раз мечи трогать запрещено, выходит, их нужно тронуть. А раз никто не знает, что будет, если их тронуть, значит, один надо не уносить, а заменить.

— Там же было два меча, — вяло напомнил Оливер. Весь этот бред не производил на него впечатления, именно потому, что он, в отличие от Вальтария, соприкоснулся с Силами, действовавшими в Заклятых землях. Не говоря о Селии.

— Так у двери две стороны, верно? Один меч, стало быть, открывает, другой закрывает. Нужно было только узнать, который.

Оливер вздрогнул, услышав предпоследнюю фразу Вальтария. При чем тут мечи? «Смерть открывает дверь, а жизнь…» Он пропустил что-то из монолога бывшего наводчика, а тот продолжал болтать.

— И вот что он удумал. Вот этот меч… — он мотнул головой, указуя на меч, торчащий из-за плеча Селии, — лучшего в руки Козодою не попадало. С рыцаря-иоаннита снял, занесло, бедолагу, на свою голову, к Эрдскому Валу… Щербину на рукояти видел? Там великое было сокровище — частица Животворящего Креста.

— Куда же она подевалась? — хмуро спросил Оливер. — Цены бы мечу тогда не было…

— Угу. Только не для целей Клода. Ведь он собирался идти к Силам Тьмы. Святая реликвия прогнала бы их, а то и уничтожила. Поэтому, собираясь к Пустой Чаше, он вырвал реликвию из рукояти.

«Недурно звучит. Немытый, злобный, мерзкий мужичонка, убивающий беззащитных путников, — в роли богоборца».

— Зачем ему это нужно было?

— Я же объяснял — чтобы сила Креста не мешала совершить то, что он задумал.

— Я не про то. Зачем ему вообще нужно было открывать эти врата? Ведь, судя по тому, что оттуда вырвалось, там — сущий ад. Или он в это не верил?

— Еще как верил. Именно потому и хотел. Он был разбойник, грабитель. Но таких много. На одном Валу — десятки. А если бы он выпустил на волю те Силы, он бы переплюнул всех. А если бы он еще и добыл правильный меч, Темное Воинство бы его не тронуло. Может, он даже смог бы призывать и изгонять их обратно по собственной воле.

— Зло и свобода… — пробормотал Оливер.

Вальтарий глянул с недоумением:

— Ты о чем?

— Так… И если бы Козодою удалось то, что он задумал, он получил бы власть более императорской. Что же ты сбежал от такой удачи?